С 1 октября в российский прокат выйдет новый отечественный боевик «Русский рейд». Зрители увидят, как развиваются события спецоперации по захвату крупного ракетостроительного завода. Главный герой вступит в борьбу с обидчиками из прошлого, чтобы воздать им по заслугам. О том, чего в итоге он добьётся, почему трейлер картины наделал много шума в сети и какое отношение к этой истории имеют китайские боевые искусства, в эфире программы «Синемания» рассказали режиссёр фильма Денис Крючков и исполнитель главной роли, актёр Иван Котик.
С: Денис, вопрос к вам как к режиссёру. Объясните, чем «Русский рейд» отличается от известного боевика, вышедшего в 2011 году? Вы специально так назвали свою картину? Это такой коммерческий ход?
ДК: Да, мы назвали фильм так специально, потому что в принципе фанатеем от кинематографа подобного рода. Но мы отличаемся от того «Рейда», в нашем фильме больше такого, знаете, классического русского авось. Если там герои идут напролом, то у нас в картине присутствует гораздо больше необычных событий.
С: В чём вообще заключается особенность русского боевика?
ДК: Особенность, безусловно, есть. По большому счёту мы только встаём на этот путь и исследуем жанр. Думаю, что, в том числе, и зрители должны помочь нам найти ответ на этот вопрос.
С: Боевики в России снимаются. Много подобного кино выпускает Александр Невский, причём приглашает туда мировых звёзд жанра экшн. Чем ваш фильм отличается от остальных боевиков?
ДК: Я думаю, что в нашей картине зрелище будет происходить гораздо динамичнее и современнее. Мне нравятся боевики, которые снимает Невский, но они, как правило, представлены в некоем юмористическом ключе, в трэш-реальности. У нас в конечном итоге ожидается драматический финал. Такой, знаете, чистый жанр с американским сценарием.
С: Кстати, как так получилось, что сценарий создавал не российский автор?
ДК: Потому что российские сценаристы не справляются. Они не умеют писать экшн-сцены, такой технологии у нас не учат. Здесь практически все сценарные фразы строятся на диалогах.
ИК: Да, фразы в боевике это не только слова, но ещё и движения рук, ног, оружия и так далее. Писать сценарий нужно, исходя из этого языка.
С: Как вы считаете, удалось ли американскому сценаристу прочувствовать русский менталитет?
ДК: Получилось, но он, конечно, находился в жёстких условиях. В итоге ему всё же удалось переписать нашу реальность экшн-языком.
С: Трейлер «Русского рейда» вызвал неоднозначный отклик у зрителей. Многие углядели в нём отсылки к среднего уровня боевикам. Почему так?
ДК: Могу сказать, что трейлер сильно отличается от кино. Сам я не принимал участия в его монтаже.
С: Почему вы не вмешались в создание трейлера?
ДК: Я дебютант, это мой первый полный метр. Вообще, в принципе по образованию я художник. Путь к кино был долгим, до этого в моей жизни было много видеоарта. Полноценная прокатная картина случилась со мной впервые, поэтому при работе над ней был довольно плотный продюсерский контроль.
С: Иван, как вы считаете, человек, который снимается в боевиках, должен быть актёром? Или достаточно силовой спортивной подготовки?
ИК: Думаю, что лучше актёром быть. Хотя тот же Ико Уайс до съёмок «Рейда» был просто профессиональным бойцом. Сам я являюсь актёром, но в это направление попал через боевые искусства. Довольно давно ими занимался, а потом, в 2002 году меня пригласили в театр «Школа драматического искусства» к Анатолию Васильеву. Туда требовался педагог по движению. Анатолий Александрович ставил «Илиаду». Позже мне предложили там главную роль, так я сыграл Ахиллеса. А потом и вовсе стал у Васильева учиться. Для него было ценно, что у меня отсутствовали актёрские штампы.
С: Какими единоборствами вы занимаетесь?
ИК: Самыми разными. Я больше 15 лет жил в Китае и изучал там традиционные виды боевых искусств.
С: Иван, можете объяснить, чем у-шу отличается от боевых искусств? Почему китайцы на нём так повёрнуты?
ИК: У меня всегда был интерес к исследованию именно корней того, что, собственно, и называется боевым искусством. Для китайцев все боевые искусства называются у-шу. Допустим, самбо для китайцев – это русское у-шу. В Китае существует огромное количество всевозможных стилей и направлений. У-шу, которое известно сейчас во всём мире, претерпело некоторые изменения.
Когда к власти пришли коммунисты, они запретили все боевые школы. Вместо этого в стране стали разрабатывать гимнастику для оздоровления и целенаправленно её популяризировать. Потом случилась культурная революция, мастеров запугали, и они ушли в глубокое подполье. В конце концов сформировался некий стереотип, по которому современное китайское у-шу к традиционным видам единоборств не сильно имеет отношение.
С: А какими видами единоборств владеете вы, Денис?
ДК: Моя история чем-то похожа на то, что рассказывает про себя Иван. Но он гораздо больший эксперт в этой области, нежели чем я. Я тоже с детства много тренировался, попробовал свои силы в различных видах, побывал в Китае. Сейчас занимаюсь традиционным направлением, оно называется багуачжан.
С: Великий артист, мастер боевых искусств Дэвид Кэррадайн однажды сказал, что в боевых искусствах Востока дело состоит не в теле и не в физических тренировках. Там мастер побеждает духом. Главное для него – победить в схватке, не вступая в неё. Как вы можете это прокомментировать?
ИК: Думаю, что он говорил о высшем уровне постижения боевых искусств. Но, чтобы дойти до этого, нужно как следует поработать со всеми составляющими. Прежде всего, со своим телом, выйти за его пределы и возможности. И вот когда это происходит, мы подходим к чему-то более глубокому. К тому, что можно назвать духом и внутренней силой.
С: Денис, вы уделяете внимание тренировке духа?
ДК: Да, поэтому, собственно, пришёл к китайским практикам. Они включают в себя не только внешнюю, но и внутреннюю тренировку.
С: Иван, вы неоднократно сотрудничали с командой Джеки Чана. Чем работа с этими людьми отличается от взаимодействия, например, с Денисом?
ИК: Главным образом, бюджетом. В случае с «Русским рейдом» этот вопрос не был принципиальным, поскольку для работы над фильмом собралась команда энтузиастов. Если бы это был какой-то другой большой проект, и требовалось бы снимать каждый день по 20 часов непрерывного экшна, то разговор был бы иным. Здесь же всё происходило на драйве, по-семейному.
С: Известно, что на съёмках практически не было дублёров.
ДК: Были каскадёры.
С: Иван, получали ли вы травмы в процессе съёмок?
ИК: Да, без травм не обходилось. Как-то на репетиции мне сломали ребро. Потом была травма ноги. Я выполнял трюк, бежал по лестнице, запрыгивал на перила и срывался с них вниз. Вроде бы ничего сложного, но спустя несколько дублей немного устал и в какой-то момент споткнулся о железяку, торчавшую в полу.
С: Какие меры вы предпринимали, чтобы избежать травм?
ДК: Тренировки, только так и никак. В чём, в принципе, и заключается постановка хореографии боевых сцен - неспешно придумывать движения, делать всё плавно. А уже потом на съёмочной площадке отдаваться процессу на максимальной скорости.
С: Что ещё, на ваш взгляд, должно быть в боевиках помимо боевых сцен? Например, любовь?
ДК: Ну, любовь обсуждается (смеётся – прим. автора). Точно должно быть сопереживание зрителей. Потому что, если присутствуют только боевые сцены, сопереживание, как правило, не рождается. Так что важно показывать душу и то, что волнует героев.
С: Сейчас стало очень модным прикреплять к отечественным фильмам ярлык «патриотический». Можете ли вы назвать свою работу таковой?
ДК: «Патриотический боевик» звучит как-то не очень. Вообще, патриотизм – вещь очень тонкая. Сейчас над этим словом нависло очень много нехорошего смысла.
В глубинном понимании наше кино таковым и является. Мы говорим там о том, что человек защищает свою жизнь на своей земле. Но с точки зрения подтверждения каких-то серьёзных политических тем – нет.
С: Является ли насилие на экране опасным для общества? Или же это сублимация нашего внутреннего насилия, и таким образом мы выплёскиваем все эмоции в кино?
ДК: Опыт показывает, что это действительно сублимация. Происходит так потому, что современное поколение растёт в том числе на играх, героев которых можно убить нажатием одной кнопки. Самое главное, чтобы в этом не было никакой романтизации.
С: Иван, вы не боитесь, что вашему герою начнут подражать чисто физически?
ИК: Дело в том, что мой герой проходит несколько стадий изменения. Им движет месть, но, в конце концов, он понимает, что человеческая жизнь дороже этого. Что есть какие-то принципы, которые гораздо ценнее его первоначальных идей. В этом смысле с ним происходит какая-то правильная трансформация.
«Синемания». Эфир от 25.09.2020 г. Гости – Виталий Погосян, Денис Крючков и Иван Котик
Виталий Погосян: Дудук – это инструмент, который рассказывает истории
На платформе Netflix появится первый российский документальный фильм
Не просто «Щелкунчик»! Спектакль подмосковного театра претендует на престижную премию
